Волки, овцы и слоны

Правду ли говорят, что "меж людьми как меж волками"? Да, волчьего в людях немало. Про редкого человека можно сказать, что он со всех сторон волк, но очень многие люди хоть в какой-то сфере жизни да и являются волками (и наиболее - в сфере любви мужчины и женщины).
Если бы человек человеку был волк - это еще полбеды. Ужас мира сего - в том, что человек человеку - волк в овечьей шкуре.

Волки охотно грызут всех, кто слабее их. Настоящие люди-волки всегда (всегда и во всем!) нечестны. Если такой человек говорит: "ну вот теперь хватит хитростей, открываю тебе всю душу" - нельзя быть уверенным, что это не есть очередная уловка. У волков нету вольчей чести; чтобы достичь своих вольчих целей, волк готов на что угодно, в том числе напялить овечью шкуру (у многих волков, шкура эта - излюбленный инструмент, перманентно используемый). Единственное, что у волков ценится - это возможность грызть других и невозможность, чтобы грызли тебя.

Родной язык волков - ложь.
Однажды я спросил Дьявола: "кто ты такой?" Он ответил: "Я - Бог Всевышний. Я сотворил мир, Я один о нем забочусь. Все добро, вся правда в мире - Моя, от Меня и для Меня. Я, как Создатель, требую от людей безусловного поклонения, и справедливо наказываю Своих хулителей". "А это кто?", - я кивнул в сторону Бога. Дьявол, напустив на себя важность, принялся завирать вовсю: "А это тоже Я. Он и Я - одно и то же. Он - лишь Мое отражение. В нем все плохое, отражающее то хорошее, что есть во Мне. Но он нереален, его просто люди выдумали. Нет в мире иной великой силы, кроме Меня".

Волки не равны между собой. Высшее положение волку помогает получить сила, но, прежде всего - одержимость вольчей премудростью. Кто не готов укусить хоть ближайшего товарища, кто хоть иногда говорит правду, кто хоть чему-то верен по-настоящему - тому суждено оказаться наравне со щенками.

Волки далеки от того, чтобы быть дружной семьей; они - лишь одинаковая волчья порода. Волчий характер мира заключается не в господстве какой-либо волчьей стаи, а в том, что сильнее окажется тот, кто в большей степени соответствует идеалу волка; в том, что миром правят вольчи законы.

Те, кому волчьи законы не нравятся, те, кто не хочет быть волком - это овцы. Овцы, с точки зрения волков - это наинизшие существа, овец следует грызть в первую очередь.

Овцы действительно оказываются легкой добычей волков. Да и как же может быть иначе? Овца не понимает, до какой степени волки лживы, пытается относиться к ним по правде, по-овечьему - удивительно ли, если ее обманут и используют? Овца боится, что волки ее высмеют - так разве она может выразить мнение, отличное от волчьего? Овца трусит и не заступается за других овец - трудно ли обгрызть овец поодиночке?

Великая редкость - слон, тот, кто не является волком (ни с виду, ни в душе!), и в то же время не боится волков. Слон противоположен волку, у него мудрость честного человека; овца ближе к слону, чем волк.

Слон, подобно овце, не хочет никого подмять или обидеть; но слон и не потерпит, чтобы это проделали с ним. Слон, так же как и овца, предпочитает говорить правду; но, в отличии от овцы, сознает, что волки бывают честными крайне редко. Слон, в отличии от овцы, неуязвим для оружия, которым волки выстраивают волчью иерархию: для насмешки, для хитрости, для устрашения. Слон всегда заступается за других. Овца помогает тому, кого более боится - слон помогает тому, кто прав. Черствость - удел волков; у слона сердце горит любовью.

Чувство справедливости - оно различно у овцы и у слона, что важно. Овца (да и волк иногда тоже) - она старается быть справедливой, но ее справедливость оказывается перекошенной: она охотнее осуждает того, у кого низшее положение, и избегает осуждать того, кого боится. Если овца считает добродетелью терпимость - то она почти наверняка оказывается терпимой к чужой нетерпимости; то есть, получается, что кого-то притесняют при трусливом согласии овцы. Слон же, прежде всего, оппонирует тем, кому удалось поставить поставить свою неправду на место правды, тем, кого боятся. Согласно волчьим законам, "у сильного всегда бессильный виноват"; только слон решается выступить против этого закона. И на овечьем, и на волчьем языках слово "негодяй" означает "наименее опасный из негодяев". Для наиболее опасного нету слова: овца (и волчонок) боится его назвать, волку его называть невыгодно.

Здесь не говорится о силе, здесь говорится о нравах. Посади в одну клетку десять "волков" и двести "овец", одинаковых по силе - и "волки" будут господствовать безраздельно. Но посади пятьдесят "волков" и десять "слонов", одинаковых по силе - "слонам" будет уютнее, чем высшим из "волков". Хороший человек может быть очень сильным, но если он овца - враги только воспользуются возможностью поиграть на его нервах; если же он становится слоном (что и для сильных редкость) - тогда и начинает побеждать зло добром. Волк думает: "каждый за себя"; овца думает: "один лишь Бог за всех"; а слон: "один за всех и все за одного".

Волки, овцы, слоны - это не классификация людей, это лишь взгляд на людей. В разных сторонах жизни люди по-разному могут распределяться между этими категориями; во многих случаях даже невозможно применить этот взгляд точно. Эта глава - не столько описание людей, сколько поучительная сказка.

Жертвами волчьих законов являются: прежде всего, овцы и мелкие волчата; также в немалой степени высшие волки; и в последнюю очередь - слоны. Только слон, а не овца, действительно противостоит волчьему закону. И овца, и слон ушли от этого закона; но овца ушла плохо, а слон - хорошо. Правда овцы - слабая и зыбкая; правда слона - крепче чем алмаз.

Очень хорошо и безусловно правильно было бы стать слоном; стать в душе таким человеком, который всегда будет оказываться слоном. Это очень трудно. Если хочешь убедиться, как редки слоны - представь себе, что ты бьешь кого-то на улице, и посмотри, многие ли прохожие попытаются тебе помешать. Встать на путь превращения в слона может только тот, кому быть овцой - гораздо приятнее, чем волком; и первый участок пути - к чистой белой овце, основательно вытравив из души все волчье. В свою очередь, для овцы, большое достижение - захотеть стать слоном, так как для этого нужно отказаться от овечьего. Овца, которая хочет стать слоном, может медленно, но неуклонно, кирпичик за кирпичиком, строить из себя слона.